Либидо иррационального.

So true a fool is love that in your will
 (Though you do any thing) he thinks no ill.

57 сонет Шекспира заканчивается, в общем-то, простыми словами, которые каждый так или иначе слышал хотя бы раз в жизни (а может быть испытывал на себе). Так или иначе, наше бессознательное регулирует внутренний обмен энергиями как бы не очень спрашивая нас. Гормоны «счастья», вырабатываемые нашим организмом постоянно, как утверждал З.Фрейд, нельзя потратить на одни лишь симфонии или носки, и тогда случается что-то, по моему мнению, иррациональное.

 Иррациональное, потому что любовь не только слепа. Она, как правило, туговата на ухо и крепка задним умом. Инвестиции в это чувство обязательно влекут за собой банкротство. И это не переложить на последствия активности Бессознательного.

 Иррациональное, потому что все наши представления, обожания, ошибочные восхищения - все фабрикуется в голове, и иллюзиям далеко ходить не надо. Потому что я не понимаю, что заставляет людей безостановочно прощать. Это не благородное чувство, всему есть предел. Любить тоже можно правильно. Это не сложно: контролировать свое либидо.

  Любовь не дает счастья, многие от неё «страдают». Счастье нам дают эндорфины. То есть для счастья хватит плитки шоколада. Конечно, эмпатируют нам только живые люди. Но для чего же тогда друзья?

 Любовь глупа в своей прихоти. Любовь жестока в своей прихоти. Любовь беспощадна в своей прихоти. Некий резервный фонд романтического закончится, исчерпает себя. И на что самопожертвования? Прощения? «Любовь не требует извинений» где-то слышала я. Но для меня это не значит, что прощение наступает для всего – наоборот, любящие люди не совершают поступки, за которые придется ожидать прощения.

"Жизнь Пи". Режиссер Энг Ли.

Фильм снят по мотивам книги канадского писателя Янна Мартеля, в своё время удостоившегося Букеровской премии. Главный герой – индус Писин Молитор Патель, названный в честь общественного парижского бассейна (однако, немалая выдержка, смекалка и упорство сделали свое дело — проведя ликбез по поводу своего имени, он стал зваться Пи). Пи имел страсть к изучению религий, исповедовал целых три: индуизм, ислам и христианство. 

Это, должно быть, для того, что бы вселить в дальнейшем герою веру и надежду, тогда когда кажется, что все потерянно. Но ведь по сути своей, когда Пи обращается к Богу с молитвами, он посылает ему очередной шторм. Или же, когда просит о милости, когда мечтает о том, что бы найти в тигре союзника, то Ричард Паркер уходит от него, даже не оглянувшись на прощанье. Тогда к чему вся эта вера? 

Основная завязка картины проста — обычная индийская семья, мать, отец и два довольно взрослых сына, бросают родную Индию и отправляются на корабле в Канаду, намереваясь продать животных из семейного зоопарка и начать жить заново. К сожалению, корабль попадает в жуткий шторм, терпит крушение, и по воле судьбы лишь шестнадцатилетний Пи Патель выживает и оказывается в спасательной шлюпке вместе с бенгальским тигром Ричардом Паркером. Один из слоганов трейлера гласит: «Жизнь — это дружба». И вот перед глазами проносится невероятная история дружбы маленького героя и свирепого хищника.

По своей сути фильм есть рассуждение на тему того, что такое мир вокруг и какое место занимает в нём человек. Но главная же тема данного фильма — это размышление о том, какое место в духовной жизни человека занимает бог, имеет ли значение, какую религию следует исповедовать или всё же важнее просто иметь в душе веру в бога и веру в его чудо.

Признаюсь, данная лента мне давалась очень нелегко. Я имею дурную (на мой взгляд) привычку переносить все события книг или фильмов на себя, и если же безмятежное, уравновешенное и умиротворенное начало про жизнь в зоопарке и нахождение истинного значения Бога в жизни мальчика Пи воспринималось очень легко, то последующее повествование... Представлять себе, какого это, когда тебя мучает жажда, сжигающая тебя изнутри. Как это не брать ни крошки в рот на протяжении недели. Какого это провести мучительных 227 дней на бескрайних просторах Тихого океана. 

Через весь сюжет «Жизни Пи» четко отображается смысловая линия, которая заключается в поиске бога и смысла Бытия. С невероятной легкостью автор отображает пусть необычную, но не лишенную логики философию: опасность, которой является тигр, забота о нем наполняют смыслом жизнь Пи.
В конце фильма, рассказывая историю своего дрейфа страховщикам, объясняя все это не чудом (выпрыгивающими из воды китами, то и дело мелькающими акульими плавниками, летучими рыбами и освещающими ночь медузами, миллионами сурикатов и проч.) а «чем-то проще», Пи рассказывает вторую, совсем другую историю о том, что иногда люди перестают быть людьми.

«По сути в обоих историях корабль тонет по непонятным причинам, мои близкие погибают, а я страдаю. А какая вам нравится больше? -… та что с тигром», - ответит американский писатель, для которого история снова рассказана. Я ещё не сделала для себя выбор, но в целом картина оставила мне после себя киногурманское послевкусие. Так что же на самом деле было реально, невероятное приключение юноши и тигра или только солёная вода вокруг лодки?

"Парад". Режиссер Исао Юкисада.

«Для таких скучных людей как мы, «время» - не прямая линия, а какое-то кольцо, где начало и конец соединены друг с другом». 


   Парад – это фильм о пяти людях, живущих бок о бок в одной квартире, пьющих за одним столом пиво по вечерам, но совершенно одиноких, несчастных. Они лишь стараются прожить свою жизнь, выжить в каждом чертовом жалком дне, и утром проснуться, пусть и с похмельем. Они живут в состоянии некоторой апатии к проблемам друг друга и мира вообще. Смерть друга, шедшего бок о бок больше двух лет, затмевает поездка на плоскогорье Идзу. Подобное событие – лишь повод для пары фраз, разнообразивших очередной вечер. Все это, в общем-то, и не важно. На любой вопрос в этой квартире «а, можешь не отвечать».

  Свои отношения они описывают просто: «если бы мы были в интернете, то это как чат или форум. Не нравится – уходишь. Нравится – остаешься и улыбаешься». Иначе все рухнет. Потому что каждый носит в себе разрывающие душу истории. Только они могут понять друг друга, найти в темноте это молчаливое понимание.

Они. «Тупой студент, до дури влюбленная барышня, девица, которая тусуется с геями и мнит себя иллюстратором, помешанный на здоровье бегун» и бездомный парень «я из них всех самый нормальный», который нарушил ход их обычной жизни, помог им узнать друг друга чуть лучше. Его простота и голая прямота сделали свое дело. И пусть сначала пролились слезы.

 Для этих людей не существует пугающей реальности, неправильной действительности, истинности действий. Они никогда не посмотрят на «вроде как друга» осуждающим взглядом. Они терпеть не могут слово «правда», потому что «оно звучит фальшиво». Они создали настоящий дом друг для друга, такое место, где тебя всегда ждут, всегда примут таким, какой ты есть, что бы ты не совершил. Любовь за спиной старшего друга? Аборт? ночные просмотры изнасилований? жестокие убийства? Проституция?

 «Да все в порядке. Вот за это я и люблю эту квартиру».

  

"Паук". Режиссер Дэвид Кроненберг.

   Картина получилась аскетичной и очень холодной. Сюда категорически глупо ходить за экшеном, остроумными диалогами и адреналиновым драйвом — этого здесь нет. Зато есть полтора часа восхитительного созерцания жуткого, беззвучно пульсирующего болью безумия. В «Пауке» нет ничего лишнего. Пространство кадра всегда чётко ограничено и вмещает в себя только то, что мы должны увидеть. 
   Главная звезда этого фильма — Рэйф Файнс, который затмевает собой режиссуру, делая её лишь неотъемлемым дополнением. Файнс словно жил вместе со своим героем. Он идеально вписался в роль Паука и воплотил его образ. С одного взгляда ясно, что перед нами сумасшедший человек с травмированным рассудком. Он ревностно оберегает свои вещи, что даже носит одновременно четыре рубашки, свои мысли, своё личное пространство. Он сторонится людей, обосабливается от них, потому что его больной рассудок не позволяет близко подпускать людей к своему собственному миру, полному боли, страха, неясности, беспорядочности, смятения.
   Действие картины происходит в месте под названием Ист-Энд - пригородном рабочем квартале посреди грязных улиц, «подержанных шлюх» и потрёпанных судьбой алкоголиков. Дэннис, Паук, пришел сюда, чтобы найти ответы, собрать воедино пазл всей его жизни. Почему он стал таким?
   Дэннис - мертвец во плоти, бессвязно бормочущий под нос всякие странности. У него потухший, исполненный болью взор, направленный не вовне, а вовнутрь. . Он тихий, но далеко не хитрый. Он как ребенок прост с одной стороны, но непредсказуем с другой из-за его неординарного восприятия мира и прошлого, вследствие травмы психики. Окружение Паука — это практически отбросы общества, как и он сам, умалишенные бедолаги без будущего.
   День за днем, склоняясь над потрепанным, исписанным неясными штрихами блокнотом, Дэннис вспоминает каждое слово из закоулков его собственной памяти, потому что детская память - единственное, в чём он уверен после 20-летнего забытья в психиатрической клинике. Паук сам присутствует в своих воспоминаниях, видит себя со стороны, переживает заново, повторяя одними губами слово за словом. Наблюдая за его терзаниями, невольно отмечаешь, что хуже, чем потерять рассудок, может быть только одно — снова обрести его, потому что тогда откроется вся ужасная правда, которой иногда человеку лучше не знать.
   А финал настолько неожидан, что понимаешь — фильм уже только ради такого финала снять можно. Склоняясь с молотком и отверткой над лицом смотрительницы, проститутки из его детства, антипода его матери, он он вспоминает трагедию, которая сделала его таким - убийство матери, её антипода, который возвращается на место. Когда отец выносит на улицу бездыханное тело женщины. Паук заставил её задохнуться от кухонного газа, спланировал все заранее, аккуратно сплел паутину по всему дому. В этом моменте мы видим безмятежное лицо мальчика, думающего, что он отомстил за мать, и лицо повзрослевшего Денниса, в котором виднеется страх за содеянное; через столько лет он наконец осознал, что натворил.

У.Голдинг "Повелитель мух".

Принято считать, что детские души невинны, но так ли это?

 

«Повелитель мух» - книга о группе мальчишек, школьников, хористах, оказавшихся в результате авиакатастрофы на острове и вынужденных выживать там одни, без взрослых. 

Если вначале реализуется попытка создать некое подобие общества с общими собраниями и распределением обязанностей, то с течением времени ситуация стремительно ухудшается. Райский остров, где нет проблем с хищниками, климатом, едой и водой не превращается в Страну Чудес, не становится дружной песочницей, веселым пионерским лагерем. Дети чопорных англичан, воспитанных в пуританском духе, быстро без надзора превращаются в маленьких монстров, зверей, пораженных неизлечимой жестокостью.

Все материальные ценности теряют свою значимость. Запретов больше не существует. Это и есть та воспетая гармония свободы. Убивай, чтобы жить. Живи, чтобы убивать. Деградация мысли уничтожает сознание и совсем не важно, ребенок ты или взрослый. И варварские поступки уже воспринимаются совершенно иначе, как минимум, без осуждения. Дети, конечно, ещё не знают, что человек даже в самых сложных ситуациях должен оставаться человеком. «Заигравшись», они воспринимают смерть как шок, но лишь сиюминутный, и как ни в чём не бывало продолжают существовать в окружении своих собственных жизненных правил, обозначающих лишь понятия «главный» и «подчинённый». 

В первую очередь на острове погибает Саймон, толпа растерзывает его – того, кто знает правду о Звере. Правда, здесь автор несколько погрешил против канонов реализма – о том, что видел Саймон, никто не может знать, кроме читателя, но можно предположить, что Джек интуитивно понял: Саймон несет какую-то угрозу их нездоровой «религии». Потом в жертву приносится «бесполезная интеллигенция» в лице Хрюши (имя которого никто так и не узнает, не попытается этого сделать). Джек, благопристойный сын праведной семьи, запевала в школьном хоре, староста, а теперь безжалостный, жестокий убийца, одурманенный властью, кровью, чувством безнаказанности, готовый к закланию уже не только свиньи, но и своего товарища по несчастью, «заклятого врага», осмелевшего перейти ему дорогу, и чью голову он уже видит на колу рядом с головами свиней, Ральфа, до последнего стремившегося к демократическому решению вопроса. В тексте есть намек, что и Джек обречен – он лишь революционер, расчистивший путь настоящему тирану – Роджеру, который может не только бить и убивать, но и пытать, умеет принуждать не только силой, но и страхом.

Важную роль также играет психология толпы, представленная здесь в самом жутком варианте. И те, кто за ней следовали, не понимали простой истины, что тот, кто присоединяется к силе (большинству) сам же ее и создает. Вот как ведут себя люди, попавшие на необитаемый остров. Никто не посмотрит в твою сторону, не подаст руку помощи.
Такие произведения не нравятся, а взрывают изнутри.

Захар Прилепин

Захар Прилепин - Один из лидеров протестной литературы, куда более консерватор, чем революционер. Лауреат 15-ти престижных литературных премий (самая свежая из них – «Бронзовая Улитка» (2012) в номинации «Крупная форма» за лучший фантастический роман года – «Черная обезьяна». Автор, чьи произведения переведены на 11 языков, а также включены в обязательную или рекомендованную программу и экзаменационные вопросы ряда российских университетов. Однако сам о себе в графе «деятельность» он пишет: журналист (ранее: разнорабочий, охранник, грузчик, командир отделения ОМОН и т.д.). Семейное положение: счастливо женат. Достижения: четверо детей. Убеждения: леворадикальная оппозиция, участник коалиции «Другая Россия», член запрещенной национал-большевистской партии, сопредседатель всероссийской общественной организации "На.Р.О.Д".



  Он не занят благотворительной деятельностью, по словам Захара Прилепина, занимаясь только литературой, много не заработаешь, если только не писать на заказ или детективы и романы для массового потребления. «Я оплачиваемый писатель, с ростом моей известности увеличиваются и гонорары. Но чем больше экземпляров продается, тем больше мне «каплет». У меня четверо детей, они все время — не поверите! — хотят есть. А потом еще одеваться, учиться и развлекаться...»

 У Захара Прилепина достаточно активная политическая позиция, точнее, оппозиция. Он не стесняется своих левых политических взглядов; известен своими ортодоксальными заявлениями в защиту СССР и критикой либерализма.



В своих заявлениях он уверен, все его мысли обдуманы и индивидуальны, имеют неподдельный вес. Книги, сделавшие его популярным, он пишет не для читателей, или в основном не для читателей – он просто говорит, рассуждает о себе, о том, что он видел, о том, что видит общество вокруг него. «Когда мои тексты начали печатать, я стал задумываться, почему определенному кругу людей они интересны. И для себя сформулировал простой ответ: мне наряду с другими литераторами удалось вернуть в обиход какого-то количества людей базовые понятия, такие как Родина, честь, любовь, семья, нежность. Все то, что долгое время, последние лет 20, было подвергнуто осмеянию. Теперь все возвращается на круги своя. Я понял, что те вещи, которые для меня были априори, оказались созвучны некоторому кругу людей. Они захотели, чтобы с ними кто-нибудь поговорил про нормальное, так вот я — писатель про «нормальное».

 «Видите ли, я считаю, что в жизни есть сферы, которые можно считать настоящими. А всё остальное, среди чего мы живём, – это игровое пространство, в котором многое происходит не всерьёз, взять ту же «большую политику». А есть вещи, которые всерьёз: мои дети, семья; партия; литература. Это – мир, в котором не разыгрывают какие-то фишки, не валяют дурака. И партийная деятельность – моя и моих друзей – не продукт игрового поля.



Знаете, сочинить политическую программу – не проблема. Я их сам сочинил уже, наверное, штук сто. Это ведь набор слов, за которым может ничего не стоять. Поэтому дело не в программах, как ни пошло это звучит, а в наличии людей, которые связывают своё будущее с будущим этой страны. У тех, кто обитает в Кремле, будущее прямо противоположное. Они ощущают себя такими наемными менеджерами, которые, в конце концов, отсюда разъедутся. Это просто вопиёт из каждого их поступка».

Люди, которые слышат его (а ведь З. Прилепин с выдержанной периодичностью появляется в газетах, по радио, ТВ) готовы ему довериться. «Если бы все левые-экстремисты были такими…»

 

Blok - Devushka

 

Снега Килиманджаро. Э.Хемингуэй.

И снова о вечном - кто мы и зачем мы.

Снега Килиманджаро - непростая вещь об умирающем писателе, перед которым вдруг расстилается ландшафт прожитой жизни; как и ему больно, мучительно больно.

Он не хочет бороться за жизнь. Он погружен в воспоминания: о своей самой сильной любви, которую он обрел в парижском ресторанчике и потерял навсегда в охваченной гражданской войной Испании, о богатых женщинах, о минутах слабости, о пьянстве, снобизме, измене своим верованиям, которыми он погубил свой писательский талант, о путешествиях, об африканском сафари.

Гарри понимает, что хотя он немало пережил и многое видел, в его жизни были удивительные, прекрасные, подлинные вещи, события и люди. Зарисовки его жизни настолько яркие, что он подчеркивает: он хотел бы об этом написать, но уже не напишет.

Он обвиняет Элен в обывательском образе своей жизни, забывая о собственной роли в своей жизни, о своем выборе, который он совершал изо дня в день.

Он потерял надежду, потерял веру, сбился с правильного пути, как тот леопард, утопший в снегах… И теперь его ждет смерть. Стервятники поджидают на ветках растущего рядом дерева. Гиены снуют неподалеку от лагеря… Смерть близка, а воспоминания так далеки!
Ему страшно умирать. А раз не сделал того, что планировал, еще и обидно. Раз променял духовную сторону жизни на материальную, то есть от чего огорчаться. Гарри не был искренним, не жил с любимой, губил свой писательский талант.

Но ведь смерть, все же, отличный повод сделать то, что хочется, это единственная возможность делать то, что нравиться. Смерть - главный советчик, ведь она не позволяет забыть о том, что ты должен успеть сделать.

Шапито-шоу.

Каждая новелла разделенного на две части фильма названа высоким словом — Любовь, Дружба, Уважение, Сотрудничество, и каждая последовательно втаптывает обозначенное в заглавии понятие в грязь. Или обличает всю ту грязь, в которую мы сами эти понятия втоптали. С одной стороны, все это на виду, и все это так привычно, все это на каждом шагу, а с другой – все это как-то обидно и даже унизительно: слышать и видеть снова эту правду, эту грязь.

И все в фильме настолько просто, понятно, до боли каждому знакомо, старо и вечно, как мир, и в то же время настолько неожиданно и тонко подмечено, настолько необычно и пронзительно освещено, что с первого кадра впечатываешься в экран безвозвратно, превращаешься в глаза и уши, боишься упустить любую мельчайшую деталь, и… не хочешь ничего видеть и слышать.

Этот фильм — про разрушение, тотальную деструкцию мира. Ирония и жалость - именно эти две слитые и смягченные составные и задают тон. И почти весь юмор в фильме нездоровый — это как бы крайняя степень отчаяния, и совсем не хочется смеяться в таком контексте.

Самое интересное, что это действительно ремикс нашей жизни, жизни каждого из нас. Все банально и как-то даже обидно, но проживаем мы наши жизни очень похоже. Песня одна, миксуем мы ее по-разному. У всех песня о любимых, друзьях, знакомых. Они не понимают тебя, ты их. Все ситуации нам представляются в разном свете, у каждого свое ощущение, своя жизнь, свой ремикс. А в итоге-то, у каждого есть тот «самый страшный и отвратительный человек на земле», порой так необходимый нам.
Каждая из четырех новелл, из которых состоит фильм, это история заблуждения и прозрения. И это универсальная сюжетная схема. Все мы на что-то наивно надеемся или в чем-то тупо уверены, пока не окажемся лицом в грязной луже.
Нам показали антигероев и предупредили: не повторяйте их ошибок. Нам рассказали о нашей эпохе «как бы» — и сожгли этот цирк к чертям, закончив настоящий парад алле из одиноких людей, которые немножко хорошие, некоторые их которых талантливые, некоторые - несчастные, некоторых - немного жаль, но в целом — нам показали пустых людей. Пустышек. Разбитной цирк уродцев.

Фирмин. Из жизни городских низов.

«Фирмин» — это история одиночества. Если хотите что-то сказать про Фирмина, скажите, что он был чужим среди чужих. От сородичей его отделяла пропасть интеллектуального развития, а от людей бездна физического различия. По сути, Фирмин — человек, вынужденный прожить жизнь в крысиной шкуре. Начитанный, умный, страстно желающий общаться с себе подобными по уровню развития, он вынужден всю жизнь молчать и нести свое бремя разума — и наказание, и дар в одном флаконе.

Грустная правда состоит в том, что книги заменяют Фирмину друзей, фантазии по поводу прочитанного - общение, а влюбляется он только в свое представление об объекте любви. Он проживает жизнь каждого литературного героя и даже порой додумывает судьбы персонажей и писателей, он любит кино и красивых женщин, он страшно не любит свою внешность, зато понимает Ф.М. Достоевского, Ш. Бронте, У. Фолкнера и Г. флобера.... В судьбе любого персонажа он видит смысл и значение, которого не находит в собственной жизни. И чем дальше, тем больше осознает свое одиночество.

Да, Фирмин - из породы романтиков. Всю жизнь Фирмин прожил в мечтах. Он неисправимый мечтатель, и он не сдается. Его попытки наладить контакт с людьми удивляют изобретательностью, умиляют исполнением и... огорчают исходом.

В этой книге важны не только слова, но также их порядок, звучание и очередность. Необыкновенный стиль повествования — лиричный, мягкий, легкий, доверительный, порой немного циничный и ироничный — настраивает на искреннюю симпатию и любовь к существу, эту историю рассказывающему. Повествование вообще переполнено цитатами из множества известных книг, которыми Фирмин весьма ловко оперирует. В самой книге Сэвиджа очень много таких размышлений, которые хочется растащить на цитаты, но в большинстве случаев это невозможно из-за того, что они хороши в контексте этой истории и, увы, за ее гранью теряют свою прелесть.

Пока читала – я много думала о том, что мне блики первые шаги крысеныша. Я так же, как и Фирмин, начала свою читательскую деятельность с того, что почти глотала книги, одну за другой, без разбора.... Жила в книжке, пока читала, а потом путалась и забывала разные подробности. Но с годами вкус к чтению воспитывался, и я стала задумываться о том, что мне интересно, а от чего вполне могу отказаться, чем подлинно хорошее произведение отличается от подделки, яркой громкой фальшивки.

«Сто лет одиночества» Г.Маркес

«Сто лет одиночества» Г.Маркес

Книга – для любителей сюрреализма, где Маркесу удалось сотворить миф потрясающей убедительности во сне, где розы пахнут полынью, а последнего в роду могут съесть муравьи. Маркес создал целый мир за переплётом книги. Мир, полный человеческих переживаний, идей, эмоций, глупости, тщеславия, смирения, горя и раскаяния. Ну и, конечно же, полный человеческого одиночества.

Роман наполнен аллюзиями и размышлениями: о религии, войнах, человеческой природе, лживости правительства и терроре корпораций, культурной интеграции и прогрессе, уничтожающих невинность юного города; а наряду с этим прогрессом снова и снова повторяющиеся имена героев олицетворяют неизменность человеческой натуры, рядом с постоянно меняющимся миром.

Практически все герои романа- личности цельные, волевые и сильные. Каждый из них имеет собственное лицо и голос, но все эти Люди погрязли в обыденности, однообразии, пороке и безнравственности. Герои не желают избавиться и своих пороков, не стремятся изменить образ жизни, отворачиваются от мира, концентрируются лишь на своих интересах, желаниях и инстинктах. И кара за это — одиночество, всепоглощающее, всеобъемлющее, вселенское одиночество, от которого ничто не поможет спрятаться.

Одинок город, одиноки его жители, одинок каждый из семейства Буэндиа. Одинок в своей жизни, судьбе, горе, войне, слепоте, гордости, власти, мечтах, стремлениях, желаниях, любви, семейном счастье и радости. Город Макондо- это город Буэндиа, Макондо- это Буэндиа. Линия жизни города - линия жизни семьи. Круг, который замыкается в своем апофеозе. Замыкается там же, где начался.

История семьи Буэндиа напоминала мне мексиканский сериал. Запутанные семейные отношения, безответная любовь, убийства, измены, тайны, любовницы, чувства и предрассудки. Казалось, что это многочисленное семейство будет жить в Макондо вечно. Но на самом деле всего сто лет…

Складывается впечатление, будто читаешь какие-то дневники, хроники, найденные на пыльном чердаке, описывающие события давно минувших лет. И подобный с одной стороны - экономичный, с другой — детальный стиль рассказа избран, на мой взгляд, очень удачно — он подходит к описанию плавно-быстротечного хода жизни семейства, и роман не погрязает в ненужной «воде». Язык романа красочен и расцвечен многочисленными сложными сравнениями и яркими поворотами. С этой насыщенностью, аурой и изяществом слова, с доводящими до абсурда чувствами и состояниями героев, мир Макондо воспринимается чуть более чем вымышленным.

Однажды прочитавший не забудет эту книгу никогда. Поразительно свойство этой книги проникать в душу и оставлять там след. Здесь важно то, что автор задаёт многие вопросы.

Все эти истории, притчи, которыми текст вышит с первых страниц, призывают задуматься о человеческих пороках и о том к чему они могут в конечном итоге привести. О человеческом обществе — попытаться понять его суть. Об этом пёстром и поразительном мире — о том, что мир не заканчивается порогом твоего дома. И все эти метафизические размышления об одиночестве дают богатую пищу для ума. Слишком много думаешь о том, что все мы так живем, живем не одни, и в то же время одиноки. Врываются люди, события, меняют нас, но все возвращается на круги своя, мы снова становимся одинокими в своей жизни и счастливыми в своем одиночестве, т. к. оно призрачно, неявно. Мы не осознаем его, отталкиваем и гоним, окружаем себя близкими, родными, любимыми, деловыми, интересными, такими же, как мы, или абсолютно противоположными. Но в итоге люди приходят и уходят, время проходит, события меняются, стираются, остаются в наших воспоминаниях, мыслях, ощущениях.

Да-да-да! Я его нашла **

ДА, УМРУ Я!

Да, умру я!
И что ж такого?
Хоть сейчас из нагана в лоб!
...Может быть,
Гробовщик толковый
Смастерит мне хороший гроб.
А на что мне хороший гроб-то?
Зарывайте меня хоть как!
Жалкий след мой
Будет затоптан
Башмаками других бродяг.
И останется всё,
Как было,
На Земле, не для всех родной...
Будет так же
Светить Светило
На заплёванный шар земной!

Джем - Придумай меня живым

В воде нарисованы звезды,
Как линии рук на дорогах
Не точно, но очень серьезно,
Тобою допущенный промах
История древнего мира
На каждом моем отпечатке,
И вечно идущим пунктиром
Бессмертье в стерильных перчатках

Ты можешь увидеть в сетчатке моей
Триумф и паденье святынь,
Но, я умоляю, на несколько дней
Придумай меня живым

На выходе - ровная строчка,
На пульсе - отсчет метронома,
Отлично подобранный почерк,
Застывшая буква закона

Шифровка, как лестница в небо -
Лицо, отраженье, ступень
И черное, ставшее белым,
И белого черная тень

Ты можешь запомнить в ладони моей
Реальности миражи
Но ради всего, что есть в мире теней,
Придумай меня живым

Рисован штрихами отличий
Классический профиль безумца,
Но в плоскости спин безразличных
Наш крик даст им шанс обернуться

И губы сухим первоцветом
Словами войдут меж страниц,
Но это не будет ответом,
А только лишь сменою лиц

Но только лишь ты можешь знать эту ложь
И видеть сквозь горький дым
Пусть я для тебя ни на что не похож,
Придумай меня живым

By Маяковский

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг

"Дорога — в виде спирали.
Дорога — в виде кольца.
Но —
отобедав картошкой или гречневой кашей —
историю Человечества
до собственного конца
каждый проходит по времени.
Каждый проходит.
Каждый.
И каждому — поочередно —
то солнечно, то темно.
Мы измеряем дорогу
мерой своих аршинов.
Ибо уже установлено кем-то давным-давно:
весь человеческий опыт —
есть повторенье ошибок...
И мы идем к горизонту.
Кашляем.
Рано встаем.
Открываем школы и памятники.
Звезды и магазины...
Неправда, что мы стареем!
Просто — мы устаем.
И тихо отходим в сторону,
когда кончаются силы." (с) Рождественский Р.

Nessun maggior dolore

Джон Стейнбек "Гроздья гнева"

Об этом романе можно говорить очень долго, в нем собрано невероятно много всего – есть и библейское – пустыня и потоп, и отречение, и высшая степень любви в шокирующей финальной сцене – и впечатляюще живые описания природы. Но чтобы нам не рисовал Стейнбек центральной фигурой

Об этом романе можно говорить очень долго, в нем собрано невероятно много всего – есть и библейское – пустыня и потоп, и отречение, и высшая степень любви в шокирующей финальной сцене – и впечатляюще живые описания природы. Но чтобы нам не рисовал Стейнбек центральной фигурой всегда остается Человек, будь то Человек в отрыве от природы и условиях общей тракторизации сельского хозяйства или Человек, угнетенный произволом крупных собственников, трудящийся за гроши, как раб на плантации. Когда осознаешь, что всё это было, было на самом деле, мурашки пробегают по коже и в душе тоже начинают зреть гроздья, но не гнева, а обиды и вселенской боли. Читаешь, и мурашки бегут по коже. Главы короткие и емкие. Мне кажется, что такой слог как нельзя лучше отражает напряженное, беспокойное, будто предчувствие скорой грозы, настроение книги.

Достаточно необычный момент в канве повествования - чередование сюжетных глав и общих философских зарисовок. Таким образом, у читателя есть возможность разглядеть ситуацию со всех сторон - глобально, на примере целой страны и достаточно конкретно, подглядев за мытарствами Джоудов.

Роман написан богатым языком. Стейнбек не скупился на художественные средства, чтобы описать любовь человека к своей земле и страшную разрушающую силу слепой власти и жажды наживы, глупого человеческого страха, слабостей и наряду с этим честности, скромности и благородства. Если отвлечься от конкретной темы романа – Америка в эпоху Великой депрессии, то роман этот – ода Человеку с большой буквы. Тем людям, кто, пройдя через страшные испытания, голод, унижение, болезни, нищету сохранит чувство собственного достоинства, честь, любовь к жизни и близким. Останется Человеком.

Хотелось бы отметить для себя, что, несмотря на трагичность и реализм событий, книга оставляет в душе теплое чувство. Ты живешь с героями и веришь в ту лучшую Калифорнию.

Несмотря на окрашенное в мрачные, гнетущие цвета настроение книги, присутствует в ней все же некая солнечность, легкость. У Стейнбека отличный юмор - это становится очевидным при знакомстве с его героями. Сколько забавных, светлых, добрых, а порою нелепых историй они рассказывают со страниц книги о себе и своей семье.
Любопытно, что знакомимся с героями мы из их же рассказов о себе и своих домочадцах, к примеру, Том Джоуд знакомит на с "Ма", со старшим Джоудом; "Ма" знакомит нас с дедом и бабкой. Есть в этом некая претензия автора на беспристрастность в изображении образов.

В самом начале книги читателю встречается эпизод с ползущей черепахой. Она просто ползет по своим черепашьим делам. Давит ее машина, переворачивает, она прячется в свой панцирь, но потом продолжает ползти. Берет ее в руки человек, заворачивает в пиджак, она барахтается, пытается вырваться и удрать и после так же продолжает ползти в ей одной известное место. Эта сцена, пожалуй, и есть лейтмотив всего произведения. Идти вперед, чтобы не случилось, пусть по-черепашьи, но вперед, не останавливаться, не опускать рук, пытаться даже когда силы на исходе, преодолевать препятствия, невзирая на трудности, уготованные внешним миром. Находить поводы для радости даже в самую трудную минуту и улыбаться, пусть сквозь слезы, но всё же улыбаться, оставаясь Человеком.

Питер

ты знаешь, Питер имеет душу, там даже камни умеют слушать. я приезжаю, и мне там лучше и жить, и прятаться, и грустить.
его вода для меня живая, в его автобусах и трамваях я от забот своих уезжаю, чтоб теплый свет его ощутить.

ты знаешь, в Питере проще верить, что счастье есть, что открыты двери, там нарисованы акварелью мои расплывчатые мечты.
его проспекты уходят в небо, ему я верю - отчасти слепо - и сочиняю ему сонеты, а он разводит свои мосты.

ты знаешь, Питер как мудрый старец: своими зельями исцеляет и исполняет свой странный танец, как ритуал от былых обид.
его каналы, его фонтаны - противоядия от дурманов, и эти воды затянут раны, и сердце больше не так болит.

ведь Питер знает на все ответы: как быть собой и дожить до лета. я там всегда остаюсь согрета, пусть даже в самый унылый дождь.
он нежно манит и опьяняет, он как дитя на руках качает и заставляет забыть печали, пусть их немало еще хлебнешь.

ты знаешь, он от всех страхов лечит, я в каждом сне мчусь к нему навстречу, он свои мантры мне в ухо шепчет и объясняет все без прикрас.
пускай он часто бывает серым, но это не подрывает веру, и я в него влюблена без меры с тех пор, как встретила в первый раз.

Г.Шенгели "Одиночество"

Мы живем вчетвером: я, собака
и наши две тени;

Г.Шенгели "Романтика"

Нам всегда хотелось "иначе",
Нам сквозь "это" виделось "то";
Если жили просто на даче,
Улыбались: "живем в шато".

Николай Асеев

Я знаю: все плечи смело
ложатся в волны, как в простыни,
а ваше лицо из мела
горит и сыплется звездами.

Вас море держит в ладони,
с горячего сняв песка,
и кажется, вот утонет
изгиб золотистого виска...

Тогда разорвутся губы
от злой и холодной ругани,
и море пойдет на убыль
задом, как зверь испуганный.

И станет коситься глазом
в небо, за помощью, к третьему,
но брошу лопнувший разум
с размаха далёко вслед ему.

И буду плевать без страха
в лицо им дары и таинства
за то, что твоя рубаха
одна на песке останется.

Николай Асеев "Перебор рифм"

Не гордись,
что, все ломая,
мнет рука твоя,
жизнь
под рокоты трамвая
перекатывая.

Маяковский "Любовь"

Мир
опять
цветами оброс,
у мира
весенний вид.

Маяковский "ТЫ"

Пришла -
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть -
как девочка мячиком.
И каждая -
чудо будто видится -
где дама вкопалась,
а где девица.
"Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!"
А я ликую.
Нет его -
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.

Говорят, он ушёл - умер.
Так с котами не поступают.
Я по дому ходить буду -
Поищу, не здесь ли хозяин.

Почешу я щёки о мебель,
Навострю об косяк когти -
Человек мой, ну где ты, где ты?!
Ты, должно быть, ушёл в гости.

Ничего не менялось вроде,
Те же стулья, горшки с цветами -
Но хозяин уже не ходит,
Не включает свет вечерами.

По-другому пахнет в квартире,
И другие - шаги за дверью.
И другими руками рыбу
На тарелку кладут зверю.

По-другому текут сутки,
По-другому скрипит мебель -
Мой хозяин ушёл. Жутко.
Без хозяина я не умею.

Я ищу его неустанно -
По шкафам, под ковром, по полкам.
Нет нигде его, очень странно.
Был бы псом - так завыл бы волком.

Разбросал все бумаги в доме,
По ковру разнёс наполнитель -
Никого мне не надо кроме,
Лишь хозяина мне верните.

Пусть придет поскорей обратно:
Я ему покажу - дружбу!
Я не буду скакать и мявкать -
Так с котом поступать не нужно.

Отверну от него усищи,
И прижму к голове уши...
...Возвращайся, хозяин, слышишь?!
Для меня ты - один. Лучший.

(c) Вислава Шимборска.

:DDDD

Джон Бойн

Записка стародавних времен ><

Джон Бойн
Мальчик в полосатой пижаме

Это не документальная, а именно художественная книга. Два девятилетних мальчика, разделенные колючей проволокой: один мальчик – немец, сын коменданта лагеря смерти; второй – еврей, заключенный этого лагеря. Книга написана детским языком: мы видим нацистский мир глазами ребенка. Именно эта непритязательность и простота книги вызвала восторженную реакцию западной критики: "детская книга не для детей", "очень просто и совершенно незабываемо", "такая простая и такая легкая, она буквально разрывает душу".
"Дети жались друг к другу, на них кричали солдаты. И чем больше на них кричали, тем теснее они прижимались к товарищам, но затем один из солдат бросился к ним, и они отцепились друг от друга, наконец сделав то, чего, похоже, от них добивались, – выстроились в ряд…" Глядя на обитателей Аж-Выси, одетых в грязные полосатые пижамы с нашивками в виде шестиконечных звезд, Бруно простодушно интересуется у папы: "Кто эти люди, что тут живут?" Отец, щеголяющий в прекрасно сшитой форме со свастикой на рукаве, с улыбкой отвечает: "Ах, эти! Эти люди… Видишь ли, Бруно, они и не люди вовсе". Как это – "не люди"? Мальчик не понимает.
Сестра Бруно, тринадцатилетняя рассудительная Гретель, пытается – в меру своего разумения – объяснить брату, что на этих существ за проволокой попросту не стоит обращать внимания. Это евреи. ""Их держат всех вместе, чтобы они не смешивались с нами". "Евреи, – Бруно опробовал слово на языке. – Значит, все люди на той стороне ограды – евреи?" "Совершенно верно", – подтвердила Гретель. "Но почему? И кто же мы тогда?" "Мы… – отозвалась Гретель и умолкла, засомневавшись, как следует отвечать на этот вопрос. – Мы… – начала она снова, но верного ответа так и не нашла. – Мы – не евреи", – сказала она наконец. "Да знаю я, – отмахнулся Бруно, тупость сестры стала его раздражать. – Я спрашиваю, если мы не евреи, то кто же мы?" "Мы – их противоположность, – нашлась Гретель. К ней постепенно возвращалась уверенность в себе. – Да, именно так, мы – их противоположность…""
Но малыш упрямо не понимает: что значит – "противоположность"? Он-то видит, что старик Павел, работающий на кухне, ничем, кроме одежды, цвета лица и худобы, не отличается от обычных людей: отца, мамы, лейтенанта Котлера. Бруно не может взять в толк, отчего Павел, врач по специальности, не имеет права лечить людей. В какие дурацкие, однако, игры играют эти странные взрослые!
Прогуливаясь вдоль проволоки, мальчик знакомится со своим ровесником – с той стороны – по имени Шмуэль. Бруно проводит много времени в разговорах со своим новым другом, носит ему еду из дома, не понимая, отчего его приятеля там плохо кормят.
В этой книге (как, кстати, и во многих других на эту тему) нацизм опять понимается не как естественное порождение Зла, присущее этому миру и природе человека, а как сбой в работе человечества. Исключение. Нелепость.
В романе Бойна много символического: мальчик Бруно, от лица которого идет рассказ, родился в 1934 году; ровесник режима, он, по сути, это молодая германская нация. Нация-ребенок, которая не ведает, что творит.
Однако герои в книге подобрались на редкость сознательные. Вот перед нами семья коменданта лагеря смерти: жена коменданта (мать главного героя), как-то почти не таясь, ругает Гитлера.
Бабушка героя тоже все понимает и ругает сына-нациста: "А эта форма… Глядя на нее, мне хочется выколоть себе глаза! Господи, почему я не ослепла, прежде чем ты ее напялил!"
Горничная хоть и молчалива, но тоже все понимает и осуждает; наконец, и сам главный герой – девятилетний сын немецкого функционера, к которому благоволит фюрер (в романе – Фурор), тоже все понимает про своего отца: "Я все еще думаю, что он совершил страшную ошибку", вполголоса произнес Бруно".
Такое ощущение, что и отец мальчика, комендант лагеря, тоже вот-вот все поймет и раскается.
Ах, что за прелесть выходит картина. Семья – это слепок общества, микросоциум. Получается, по книге, весь германский народ все понимает, или, напротив, ничего не понимает, но понимающе вздыхает.
Все это подталкивает читателя к мысли: фашизм – дело рук каких-то нечеловеческих извергов, засланных с другой планеты, но не немецкого и прочих народов.
Потому что если даже в семье гитлеровского приспешника "все всё понимают", то непонятно вообще, откуда тогда мог взяться нацизм в Германии? Виноват во всем человек с усиками и пара его приверженцев, а больше никто не виноват?
Вместо того чтобы показывать массовость, доступность и соблазнительность зла, в чем и заключается его главная опасность, книга Бойна успокаивает читателя: Зло – это не мы. Зло – это другие. Зло – где-то снаружи, а не внутри каждого. Надо ли напоминать, что теория расового превосходства именно на этом постулате и строилась?
Такие вот мысли возникли у меня после прочтения.

Пожалуйста, передайте богу..

Ни в коем случае не мое, но произвело на меня впечатлние =)

пожалуйста, передайте богу ,что я звонила.
считала гудки, в перерывах дышала беззвучно,
слушала, как уходит лето, молила,
чтобы взял трубку, ловила секунды поштучно.

пожалуйста, передайте богу, что я не забуду
ни белые ночи, ни серые тени за соснами,
ни ветер в ладонях, ни февральскую эту простуду,
ни синяки от железных пружин под простынью.

пожалуйста, передайте богу, что мне не больно.
что соль в карабине - не порох, но тоже режет
глаза и вгрызается в кожу. а впрочем, довольно.
зато я обута, одета и хлеб свежий.

пожалуйста, передайте богу, что я благодарна.
спасибо за лед в подреберье и жаркую душу.
спасибо за то, что я так гениально бездарна.
спасибо за то, что признаться в этом не трушу.

пожалуйста, передайте богу, что я не плачу.
в радужках ясно, совсем сухие ресницы.
стихи и истерики реже - наверное, на удачу,
наверно, взрослею, наверно, синдром столицы.

пожалуйста, передайте богу, что я любила.
любила глаза - из хмурого дыма, с просинью.
пожалуйста, передайте, что я звонила
в последний раз перед этой безбожной осенью.

Крестный Отец

Крестный отец, Марио Пьюзо

Эта книга своей прямотой, вниманием к деталям и мелочам, "цепким" и ярким языком очень точно, правдоподобно передает послевоенный преступный мир Америки - коррумпированное и беспомощное правительство, подлый и грязный наркобизнес, вероломные и коварные синдикаты. Но книга не столько о мафии и преступниках, сколько о чести, достоинстве, преданности, семейных ценностях, справедливости и мудрости.
Его «Крестный отец» - это классика. Книга, которая всем известна, и если не по фильму, то по личному знакомству с текстом автора. Сюжет всем известен, знакомы многие имена и фамилии, некоторые уже стали нарицательными. Острый, динамичный сюжет, и герой, полные жизненных сил, мелкие детали быта семьи Карлеоне и их подчиненных", которые приходятся всегда к месту и придают тексту весомость и реальность - сочетание всего это делает книгу шедевром (если я могу так сказать).
Однако читание по-русски исключает возможность получить от книги удовольствие. Насколько мне известно, русских вариантов перевода всего и два, и оба достойны лишь горького плача над их интерпретациях настолько сильного текста. Одна из переводчиков справилась со своей задачей, казалось бы, лучше, однако её работа похожа на тупой пересказ, все диалоги в котором сведены к какому-то дворовому тявканью с большой долей прибавленных «от себя» фразочек.
Второй перевод слабый, блеклый, не слишком умелый, в нем частенько теряется нить повествования, но он сильнее приближен к исходному тексту, правда, передает скорее букву, чем дух книги.
Но покончим с этим, вернемся к книге.
«Крестный отец» - интереснейшая книга, лишенная "пиарного" блеска, и оттого еще более достойная восхищения: только посмотрите, сколько людей её читает, любит. Каждый раз книгу они читают по-новому, и каждый раз продолжают получать сильные эмоции, которые свои у каждого и которые книгу заставляют действительно полюбить.
Я вот не устаю поражаться живучести и актуальности рассматриваемой темы. Порадовало отсутствие чересчур сильных эмоций (которые заставляли меня трепетать ещё больше), свойственных различным дешёвеньким романам. Замечательная авторская находка: эта нарочитая бесстрастность и впечатляет сильнее всего. Ведь речь идёт порой о человеческих трагедиях, горе, но благодаря суховатой подаче материала не теряешь головы и стараешься воспринимать все жизненные перипетии с хладнокровием. Этого так не хватает в нынешней излишне эмоциональной жизни.
Бестселлер на все времена, который будет интересен людям всех поколений и слоев современного общества. С каждой страницей роман затягивает все больше, вживаешься в лица и жизни героев, переживая за них, как за близких людей. Несмотря на то, что речь идет о сицилийской мафии, появляется уважение к живому уму, умудренного опытом дона.
Семья Карлеоне - Сильная, могущественная, добрая и справедливая к друзьям и беспощадная к врагам. Сицилийский мафиозный клан Корлеоне, подчиняющейся кодексу чести и закону омерты — всеобщего молчания и кровной мести. Именно семья и происходящие вокруг неё «дела» встают во главу угла. Наверное, именно такое отличие от всех гангстерских книг и фильмов цепляет. Дела в клане отточены и отлажены так, что позавидуют крупные транснациональные корпорации. Во главе всегда стоит Дон Вито Корлеоне.. Благодаря его личным связям и авторитету Корлеоне уважают и боются политики, полицейские и другие семьи.
Дон гениальный стратег, умеющий просчитывать все ходы на много лет вперед. Его авторитет настолько незыблим, а репутация настолько безупречна, что во всем Нью-Йорке знают: за справедливостью на поклон надо идти к Дону Корлеоне. При Доне всегда личный советник — консельери. Поручения выполняются всегда только через консельери, чтобы исключить возможность перехвата или юридического преследования Дона.
Дела идут в гору, но Вито понимает, что в силу возраста ему скоро придется оставить свой пост и поставить на свое место кого-то другого. Один из сыновей Сантино заведует преступными делами, но слишком вспыльчив и амбициозен, чтобы принимать взвешенные решения. Второй Фредо не сильно умен и не способен соображать в боевой обстановке. Третий Том скорее юрист, нежели мафиози.
Четвертый сын Майкл. Самый младший и самый самостоятельный. Никогда не желал иметь ничего общего с преступным бизнесом семьи и держался от неё поодаль. Сам Вито всегда был против его участия в «делах». Майкл добровольцем ушел служить в морскую пехоту на вторую мировую и вернулся с неё героем и уважаемым человеком. И все шло бы дальше и так, но…. Сантино на серьезных переговорах, ослушавшись наставлений своего отца, допускает фатальную ошибку, мигом разрушившую всю идиллию в Семье.
Враги клана совершают попытку устранения Вито. И все рушится. Не способные здраво оценивать ситуацию Сантино и Фредо гробят империю, растеривая все могущество. Даже Том не в состоянии помочь. И за дело берется Майкл. «Ничего личного, это просто бизнес». Юношеский максимализм, наивность и спесь исчезают, не оставив и следа. Никаких соплей и сантиментов. Майкл научится у своего отца очень многому, но в одном он его явно превзойдет — в степени жестокости и изощренности мести всем врагам. Отныне Майкл будет стоять у руля и решать все вопросы, как и подобает настоящему Дону. И горе всем, кто перешел дорогу Семье Корлеоне
Марио Пьюзо сумел изобразить атмосферу настолько искусно, что при чтении просто захватывает дух. Являясь американцем, он полностью пропитал роман итальянским духом, каждую деталь передал так точно, будто и сам относится к членам преступного и могучего мира гангстеров, во власти которого находится почти все. И только здесь видишь, что это не просто круто — это действительно опасно и порою весьма тяжело. Всю жизнь скрывать правду от своей жены, быть для неё героем и знать при этом, что однажды ей может стать известна правда… Это не так уж и легко, как кажется в фильмах. Но и в этих условиях есть место дружбе, преданности и любви. Каждый человек нуждается в них, а Корлеоне за это приходится бороться. Не везде пистолет помогает решить проблему и не каждого одно имя крёстного отца приводит в ужас. Ведь есть люди, которые не знают о существовании такого жестокого мира и именно эти люди — самые близкие и дорогие для Майкла.
С первой страницы появляется ощущение, что ты прикасаешься к чему-то недоступному и запретному. Нечасто находятся книги, способные настолько поглотить и заставить восхищаться собой. Читатель оказывается в самом сердце событий и выйти из этого мира не так просто, даже дочитав до конца.

Франсиско Хосе де Гойя-и-Лусьентес

Гойя Франсиско Хосе де, испанский живописец, гравер. Свободолюбивое искусство Гойи отличается смелым новаторством, страстной эмоциональностью, фантазией, остротой характеристики, социально направленным гротеском: картоны для королевской шпалерной мастерской («Игра в жмурки», 1791), портреты («Семья короля Карла IV», 1800), росписи (в капелле церкви Сан Антонио де ла Флорида, 1798, Мадрид, в «Доме Глухого», 1820-23), графика (серии «Капричос», 1797-98, «Бедствия войны», 1810-20), картины («Восстание 2 мая 1808 года в Мадриде» и «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года» — обе ок. 1814).

Уже при жизни Гойя был признан выдающимся испанским художником. Его вклад в формирование искусства 19-20 веков огромен. Он был первым мастером, который обратился в своем творчестве к актуальным событиям. Офорты Гойи, обличающие обычаи и зло его времени, оказали влияние на французского художника Оноре Домье. Сияющие яркие цвета в живописи и драматические эффекты светотени в графике повлияли на развитие импрессионизма во Франции, в особенности на Клода Моне и Огюста Ренуара. Ночные кошмары росписей Гойи в "Доме глухого" и полные ужасов офорты Диспаратес оказали воздействие на немецких экспрессионистов.

Одновременно в творчестве Гойи нарастают черты трагизма, неприязнь к феодально-клерикальной Испании «старого порядка». Уродство её моральных, духовных и политических основ он раскрывает в гротескно-трагической форме, питающейся фольклорными истоками, в большой серии офортов «Капричос» (80 листов с комментариями художника, 1797-1798); смелая новизна художественного языка, острая выразительность линии, беспокойных пятен и штрихов, контрастов света и тени, соединение гротеска и реальности, аллегории и фантастики, острой социальной сатиры и трезвого анализа действительности открывали совершенно новые пути развития европейской гравюры.

Мастерство, с которым художник передавал блеск шелка и золота, напоминает Тициана и Веласкеса, но при этом на свои модели он смотрит по-другому. Если и Тициан, и Веласкес не льстили могуществу портретируемых, то Гойя, кажется, вовсе не знает жалости. Под его кистью лица портретируемых обнаруживают все тщеславие и уродство, жадность и пустоту. Ни один придворный художник, ни до, ни после Гойи, не оставил подобных воспоминаний о своих заказчиках.

У Гойи реальность воплощается в поэтических образах. Именно в этом заключается самый замечательный результат нарушения традиций. Новаторство Гойи дало возможность художникам свободу выражать свои мысли на бумаге, на полотне, как до этого времени поступали только поэты. В этом Гойя близок английскому поэту и художнику У.Блейку. Влияние творчества Гойи на живопись и графику имело общеевропейский характер и сказывается вплоть до современности. В творчестве Гойи многи усматривают истоки экспрессионизма ХХ века.

Антонио Йоли. "Отплытие Карлоса III из Неаполя в Испанию"

 Когда в 1759 году в Испании открылось наследство, южноитальянские подданные неохотно расставались с Карлом, тогда как его новые подданные, после опыта с двумя его предшественниками, закончившими долгой политической агонией, смотрели на него с ожиданием и надеждой. Остальная же Европа, задыхавшаяся в Семилетней войне, напряженно ждала, будет ли новый король укрепившейся европейской средней державы продолжать политику нейтралитета своих предшественников. 6 октября 1759 года, в день отплытия со всей семьей на испанском конвойном судне, Карл торжественным государственным актом объявил о своем отречении, указав на то, что вся дипломатическая политика столетия доказывает, что объединение королевства Обеих Сицилии с Испанией не встретит поддержки. Поэтому преемником он назначил своего третьего, еще несовершеннолетнего сына.

 Меня поразило большое количество деталей, потрясающий формат картины, немыслимый объем работы художника.

 Облака на картине какие-то ватные, круглые, неживые, и в этом смысле они проигрывают фрегатам, рассекающим водную гладь. О! Эти потрясающие корабли! Такие разные, но все пестрые. И маленькие лодочки, которые на самом деле совсем не маленькие, если сравнивать с масштабами пристани; но тогда насколько огромны основные суда, главным образом акцентирующие наше внимание?!

 Потрясающей какофонией налеплены флаги на мачтах со свернутыми парусами. Конечно, все сделано со смыслом, но закрадываются какие-то «но». Так же мне интересно, как чудесные пятна-лодки ещё не смело под напором гигантской флотилии! Все это торжество, присущее привыкшим жить на роскошную ногу – да и как иначе должно было поступать?

 Безусловно, радует и задний план, который нельзя назвать совсем уж второстепенным. Солнце, почти потерянное за пеленой облаков, не лишающих потрясающей лазури прекрасное небо, создает выразительную грань освещения картины. Все краски как-то даже блекнут, но с другой стороны становятся обостренно-яркими, в последний раз играя перед наступлением ночи.

 Город из небольших каменных зданий, не выдающихся и каких-то совсем пустых. Что же, это не простит портовую часть города, а делает её какой-то органичной, особенно вкупе с небольшим зеленым холмом. Прибрежная часть не особо рельефная, и Неаполь кажется совсем крошечным – там, не доходя до линии горизонта, уже снова сочные леса, холмы, травы, и никаких кубических строений.

Ты хочешь изменить мир, сделать его лучше?

 Общество всегда нуждалось в помощи, в искренней и бескорыстной поддержке, идущей от сердца. Все нуждались. Мы, как народ.

 Говоря правду, так тяжело в наше время встретить человека, бесконечно жертвующего самим собой, не старающегося нажиться на чужом горе, проложив себе, буквально по головам других, путь карьерного роста, славы, восторженных возгласов. Однако же, теперь сотни, тысячи волонтеров, работающих в одиночку, или на местном, общенациональном и международном уровнях, а также на уровне международного сообщества отдают все свои силы, чтобы помочь нуждающимся справиться с последствиями стихийного бедствия, урегулированием конфликтных ситуаций, искоренением бедности.

 Сегодня Всемирная Сеть переполнена форумами, взывающими вступить в ряды волонтеров. Они полностью открывают доступ ко всем мероприятиям, организованным общими силами всех групп. На сайтах есть расписания, сведения об успехах, новые цели, лозунги, задачи… Люди хотят бороться с всепоглощающей несправедливостью, волной цунами затопляющей наш мир; но никто не теряет надежды, позволяя надежде и доброте пробиться в их сердца. Это словно весеннее солнце, каждое утро пробивающееся в окна сквозь плотно-задвинутые шторы из тяжелой темной ткани. Оно борется. Каждую весну оно растапливает снега, одерживая многозначительную победу. Значит ли это, что, какие бы трудности не встретили этих столь незаурядных людей, они всегда справятся, победят, помогут?

 Эти люди – первые среди равных. Они не стараются обращать на себя внимания, не стремятся быть обсуждаемыми миллионами людей, без задней мысли возрождая только новые слухи о степени их благородства.

 А что я? Я не волонтер, и никогда не была знакома с их работой, так сказать, лично. Должна ли я была стараться вместе с другими оказывать гуманитарную помощь, техническое содействие? Должна ли была пересылать деньги нуждающимся, помогать в обучении безграмотных, ухаживать за беспомощными стариками? Должна ли была бороться за соблюдение прав человека, все большую демократизацию общества, укрепление мира? Я вряд ли когда-нибудь смогу ответить на этот вопрос, ибо за всю свою сознательную жизнь не сделала ни одного шага, чтобы встать в один ряд с яркими, исключительными людьми.

 Думаю, что все люди занимались чем-то подобным. Лишь «чем-то вроде», поскольку всех нас на те «подвиги», - ох! я не могу сдержать презренного возгласа при виде людей, так гордящихся теми услугами, что оказали другим! – сподвигла корысть.

 Ещё не так давно я ездила с помощью в приюты для кошек. Я прикрывалась свой безграничной любовью к этим животным, но на самом же деле лишь тешила свое самолюбие. Истинные. Особые люди, в полной мере заслуживающие гордое звание бескорыстного добродетеля молчат о том, что совершили, т.к. для них важен сам поступок.

 И все же волонтером может быть любой человек, желающий посвятить свое свободное время добровольному труду, а также обладающий таким качеством как ответственность.

На презентации своих достижений в области создания сайтов я остановила свое внимание на работе, посвященной такому выдающемуся писателю, как Иоганну Гете. Творчество Гете дало импульс многим великим художникам, в частности Михаилу Врубелю и Михаилу Булгакову. Но на выбранном мною сайте более подробно рассматривалось его произведение «Фауст».

«Фауст» - бессмертное творении И.В. Гете, что продолжает интересовать и восхищать многие поколения читателей. Драма обрела свою популярность благодаря всеобъемлющей философской проблематике.

В образе Фауста Гете увидел воплощение исторического пути человечества, выходящего из мрачной обстановки Гете переосмысливает образ средневекового дьявола, губящего душу человека, придав глубокий философский смысл образу. В моральном облике Мефистофеля воплощены циничные стороны феодального общественного развития, а в общем философском содержании образа - идея отрицания как необходимого условия движения вперед. Но Мефистофель не смог подчинить себе Фауста. Сила отрицания не имела для Фауста самостоятельного значения, она была подчинена его беспокойным поискам положительного, борьбе за осуществление своих идеалов. Решение, которое Гете дал основной проблеме этой драмы, имеет глубоко гуманистический смысл, оно полно исторического оптимизма. Драматическая поэма Гете связана с высокой оценкой познавательных и творческих сил человека, смысла его исканий, его борьбы и движения вперед. В поисках настоящего счастья Гете заставляет своего героя пройти через различные стадии и превращения. В последней момент жизни Фаусту открывается, наконец, цель жизни человека на земле.

Конечно, все создано не просто так. Авторы предоставили нам краткий очерк жизни, личностного и творческого становления великого немецкого поэта и, чтобы помочь нам приблизиться ещё немного к великолепию литературы на примере Гете.

Но, в наши дни, информации в интернете просто уйма, и снова все сделано для нас – создатели некоего мемориала работали ни один месяц, подбирая самые «вкусные» факты.

Сайт очень оригинален и аналогов он не имеет. Множество красочных иллюстраций, рассказывающие о смысле сайта (вот вам о ответ на часто задаваемый вопрос). Команда разработчиков создала столь широкомасштабный проект, используя столь простой и понятный для нас блокнот. Простой? Теперь мы можем убедиться в том, что не все вещи просты во всем. Обсуждая даже самые маленькие детали, убивая часы на редактирование изображений с помощью PS, согласовывая и принимая порой столь трудные решения, они произвели на свет сие чудо, которое мы теперь видим.

Нельзя не отметить просто потрясающий дизайн. Сумерки, близкие к ночи, круглая луна в мистических пятнах – все это веет демоническим ароматом произведения. Дополняет картину четкий белый Arial, лишь способствующий восприятию текста.

Все сдержанно и лаконично, но от этого сайт не становится скучным. Созданный для обучения, он вполне может помочь нам скоротать время интересно, например, проходя тесты по содержанию. Авторы добавили интересные комментарии, призывающие не отчаиваться, если что-то у вас не получилось.

Но на этом авторы не останавливаются! Она создают особое меню, которое позволяет легко переходить нам со страницы на страницу всего одним кликом мыши! Меню расположено симметрично с изображениями и тестом, и создано с помощью слоев DIV. Так же на сайте добавлены видеоролики, посмотреть которые можно, не уходя со страниц.

«Скелетом» сайту служит самая обычная таблица, содержащая в себе все перечисленные уловки авторов: меню, фото и видео галереи, тесты, т.д.

Сайт имеет особое значение для учащихся параллели 8-9 классов, а так же преподавателями литературы, но это не значит, что другим людям будет неинтересно посетить столь чудную веб-страницу.